Одним из самых почетных гостей недавно проходившего в Алматы IV чемпионата мира по блицу был 12-й чемпион мира по классическим шахматам Анатолий Карпов. В санатории «Алатау» он дал сеанс одновременной игры на пятнадцати досках, очень тесно пообщался с журналистами и успел решить некоторые свои дела, которых у Анатолия Евгеньевича в Казахстане всегда много. Но нас, конечно, больше интересовало мнение легендарного шахматиста по целому спектру вопросов, которые явно не ограничивались чисто спортивными интересами и приоритетами.
— В последние годы я достаточно часто бываю в Казахстане, — такими словами начал встречу выдающийся шахматист. — Свидетельством тому развитие шахмат и организация интересных соревнований в Алматы.
— А свой первый приезд в Казахстан вы помните?
— Я думаю, что это было в 1995 году, когда мы проводили в Алматы турнир с контрольным временем по одной минуте. Тогда здесь играли Юдит Полгар, Владислав Ткачев и Валерий Салов. В советские времена я в Казахстан не приезжал, хотя часто бывал по-соседству: в Киргизии на Иссык-Куле, в Узбекистане.
— Вы уже провели в Алматы три детских республиканских турнира. Можно ли ждать продолжения?
— Эти турниры мы проводили при активном участии главного организатора — Федерации мира и согласия. Поначалу они носили характер городского, но потом появилась идея развернуть этот турнир до республиканского масштаба. Даже подумывали о международном статусе, пригласив на него команды из соседних с Казахстаном областей России, Узбекистана и Кыргызстана. Пока эта идея не осуществилась, но остается востребованной. А в городском турнире у нас принимают участие очень много молодых шахматистов, школьные шахматы в Алматы стоят на весьма высоком уровне развития.
— Что вы думаете о популяризации шахмат в мире?
— Ну, во-первых, я думаю, что за последние лет пятнадцать в профессиональных шахматах было сделано много ошибок. Не только шахматистами, но и Международной федерацией, организаторами. И то, что была порушена серьезная система чемпионатов мира, привело к нанесению грандиозного ущерба популярности шахмат. Мы потеряли много спонсоров: ведь не только любители этой игры, но и даже гроссмейстеры очень часто не могли ответить на вопрос: «А кто же у вас чемпион мира?». А когда вы приходите в крупные компании и не можете четко сказать, кто сейчас чемпион, кто будет играть, и вообще представить систему, по которой проводился чемпионат мира, найти крупных спонсоров и серьезные деньги весьма трудно. Нынешняя система порочна от начала до конца. Я даже не говорю о шахматной составляющей, она тоже никуда не годится. Мы понесли большие потери.
Но сейчас интерес к шахматам возрождается, причем возрождается на всех континентах. Развитию шахмат помогает Интернет, эта игра является обязательным предметом обучения в школах Венесуэлы, принята государственная программа развития шахмат в Бразилии с выделением серьезных средств. Я сам вместе с министром образования Бразилии проехал по пяти провинциям страны, где была презентация этой программы. Шахматы решением парламентов включены как факультатив в школьные программы в Швеции и Испании, сейчас проводится реформа школьного обучения в Германии, и шахматы входят в дополнительную систему тамошнего образования. Шахматы преподаются в отдельных школах Литвы, Румынии, в прошлом году правительство Сербии приняло решение об обязательном обучении шахматам. А еще шахматы преподаются в школах Турции, Китая, Индонезии, Марокко, Италии и других стран.
В России мы этим летом выпустили второе распоряжение по министерству образования и науки: первый носил разрешительный характер директорам российских школ включать шахматы в программу обучения в качестве дополнительного образования, второе распоряжение уже носит рекомендательный характер. На большее мы пока, увы, пойти не можем, потому что везде существует проблема наличия шахматных педагогов. А ведь через шахматы школьники могут получить навыки, которые очень трудно дать через другие дисциплины. Спикер Российской думы Борис Грызлов уже второй год говорит о том, что шахматы должны стать обязательным предметом в стране, и, по-видимому, это мнение не только Грызлова, но и правящей партии.
— Ваше отношение к компьютерным шахматам...
— С компьютерами сейчас играть непросто, они прогрессируют. На первом этапе, когда шахматные программы стали выходить в соревновательную часть, мы не очень беспокоились, потому что компьютеры были намного слабее человека. И тогда не ставился вопрос о равных условиях. Хотя я и тогда, в восьмидесятые годы, и сейчас был и остаюсь противником участия компьютеров в турнирах. В матчах — проблем нет, а в турнирах они очевидны. Понимаете, некоторые шахматисты, и их немало, играть против компьютеров просто не могут. А есть шахматисты, причем не такого высокого уровня, но они знают, как играть с программами, и играют достаточно успешно. Там нужны особые подходы и особая подготовка.
Но изначально условия являются не равными, потому что играющие программы имеют доступ к банку шахматных данных. А люди не имеют. И это, конечно, колоссальная фора, которую шахматисты соглашаются давать компьютерам. А в общем-то, игроки сейчас не настолько сильнее машин, чтобы давать им еще и фору. С другой стороны, авторы программ вряд ли согласятся изъять базу данных, иначе сила компьютеров упадет как минимум на один уровень. Тогда нужно на протяжении всей партии дать человеку возможность иметь доступ к той же базе данных, которой пользуется компьютер. Это раз.
Во-вторых, если вы дадите такую возможность шахматистам, то надо выравнивать контроль по времени. Компьютер в доли секунды определяет характер информации, которую необходимо искать, и в доли секунды ее находит. Человек же будет тратить на это большое количество времени. То есть надо выравнивать временные затраты, и я считаю, что у шахматиста должно быть как минимум в два раза больше времени, чем у компьютера. Вот тогда условия будут равными. С некоторыми дополнительными, хотя и менее существенными ограничениями для машины.
А пока, соглашаясь на неравных стартовых условия разработчиков программ, мы получаем серьезный ущерб по результатам: когда шахматисты проигрывают, то весь мир начинает думать, что люди намного слабее и компьютеры их уже обошли. Даже лучшие шахматные умы, что не соответствует действительности.
Хотя я, честно говоря, не понимаю, что делал Крамник в своем последнем матче с компьютером. Он прекрасно подготовился, вел в счете, а потом зачем-то бросился в рискованную операцию, так играть с компьютером нельзя. Сегодня компьютеры считают варианты далеко, они ликвидируют материальный перевес соперника с достаточной инициативой, а дальше реализуют уже свой материальный перевес. Играть с машиной по интуиции, по-Талевски, абсолютно противопоказано. Крамник все делал правильно, а потом неожиданно бросился, как я говорю, в осложнения, проиграл партию, и это на него так подействовало, что он изменил стиль игры с компьютером. Стал играть абсолютно неправильно. В конечном итоге, к большому своему облегчению, добился в этом матче ничьей. Если бы матч продолжался дольше, то Крамник с таким подходом проиграл бы.
— Анатолий Евгеньевич, мы много слышали о втором вашем увлечении — филателии. Это правда, что коллекция почтовых марок Карпова считается одной из лучших в мире? Расскажите, с чего все начиналось. И еще. Какая тематическая направленность вашего увлечения и выставляли ли вы свою коллекцию на всеобщее обозрение?
— Марками я увлекаюсь давно, но серьезно стал заниматься тогда, когда появились возможности. Поскольку на серьезном уровне филателия — дорогое удовольствие. Одним словом, занимаюсь этим более чем тридцать лет. Когда стал чемпионом мира — тогда и появились возможности. Коллекция у меня действительно очень серьезная. Причем по разным направлениям. Начинал я с тематического коллекционирования: понятно, это шахматы, потом — Олимпийские игры. И по этим направлениям, я думаю, у меня коллекции...
— На уровне бывшего президента Международного олимпийского комитета Хуана Антонио Самаранча?
— Да нет, по сравнению с моей, у него коллекция слабая. Достоинством моей коллекции является, например, кварт-блок первой Олимпиады в Греции 1896 года. То есть это вообще первые олимпийские марки в истории филателии. Но есть много чего другого. По Олимпийским играм я свою коллекцию никогда нигде не выставлял, но думаю, что сейчас она на первой позиции в мире. Шахматная — понятно, я все никак не могу закончить книгу о шахматных марках. Задумка написать ее у меня зародилась года три назад, но пока в окончательный вариант не оформилась, хотя я над этим работаю.
— А о каком-то раритете мечтаете?
— По шахматам у меня практически есть все, кроме, скажем, писем, посланных чемпионами мира. Это весьма редкая позиция, что-то у меня есть, чего-то нет. Еще мои давние увлечения — почтовые марки Бельгии, России и Российской империи.
— Много ли в мире шахматистов, чей послужной список в матчах с вами положительный?
— У меня незначительное отставание, если говорить о матчах на первенство мира, с Каспаровым. Здесь мы сыграли очень много — 144 раза, и я, по-моему, уступаю ему две партии. С другими соперниками в матчах на первенство мира у меня положительные результаты. А если говорить о других турнирах, то в последнее время у меня не получается добиться побед с Вишванатаном Анандом и Веселином Топаловым. Хотя с Топаловым раньше я выигрывал практически каждую вторую партию. Счет личных встреч я не веду, но думаю, что сейчас у Топалова, наверное, есть небольшой перевес.
Все самое актуальное о спорте в вашем телефоне - подписывайтесь на наш Instagram!