По мотивам последних слов, сказанных Саулем Альваресом. (Все совпадения случайны, а также есть два нецензурных слова)
Дон Маурис восседал на троне. Замок ВиБиСи сегодня пустовал. Разве что уборщица лениво двигала тряпкой по блестящим полам, да иногда заглядывала в комнату Дона узнать о новых указаниях. Маурис по привычке, приоберетнной с детства, держал сигару в зубах. Он всегда так делал, когда думал. Но сегодня мысли никак не хотели трансформироваться в четкую идею.
"Может, пустить какую-нибудь утку среди глашатаев?" Подобная мысль всегда веселила толстого мексиканца. Так и в этот раз, стоило только представить новые таблички вдоль улиц, его лицо стало еще шире из-за вытянутой улыбки. Оставалось только придумать что именно заявить.
Завершить задуманное ему помешала Глория. Она буквально вкатилась в прокуренный зал, волоча за собой влажную тряпку, которая оставляла грязноватый след.
- Ваше Высочество. К Вам пожаловал епископ Оскарий Де Хуайа. Принять просит.
"Наверное снова пришел за деньгами. Им, епископам, только и подавай дань",- подумал Дон.
- Скажи, что опустела наша казна. Скажи, что нет денег. Вот дождемся битвы нашего графа Саулира Рыжебородого. Потом и раздам им. Короче, скажи, что за..ли они уже. Сам позову когда надо. А еще лучше - выдай ему почетную грамоту за победу в номинации "лучший текильщик по версии хитрых мексиканцев".
В комнату неожиданно вошел Саулир. Его сопровождали два мудозвонней..х путника: Биллиун Сондериус из Англии и придворный шут Мейвезерин-старший. Младший Мейвезерин, кстати, должен будет сменить его в скором времени. У них это семейное.
- Приветствую, Дон,- еле слышно произнес Саулир, чмокнув тапочки Мауриса.
- Что тебя привело в столь поздний час, граф? Маурис с отвращением глянул на мокрый след, оставленный на его обуви тонкими губами Саулира. "В следующий раз буду сидеть в грязных туфлях. Пусть полирует своей любовью к Дону".
- У меня лошадь издохла. Спасибо Биллиуну - довез до Вас, Спаситель. Не дадите монет на покупку скакуна или может пожалуете одного из своих?
Маурис еле сдерживался, чтобы не накричать на своего рыцаря. Его слишком выбесила редкая борода крепыша, слова о деньгах. Но Дон сдержался, как и подобает главе Замка.
- Нету денех,- специально исковеркал слова Маурис. - Я недавно отказал епископу Оскарию. Выписал ему грамоту. Давай и тебе выпишу?
- Не надо мне грамоты. Я не знаю куда их складировать уже. Последнюю Вы дали как "лучшему пустозвону всея турниров". дайте денег?
- Ладно. Тогда ты кое-что сделаешь.
Маурис вспомнил о том, что собирался пустить новый слух среди глашатаев.
- Ты должен будешь сейчас выйти во двор и закричать: "Викинг Геннадимон Твердорукий не заслужил драться со мной. Так и передайте по всей земле. Пусть сразится сначала, например, с Биллиуном. А потом моя хитрая рожа подумает". Так и прокричи. Можешь взять мой золотой рупор. Только верни.
- Господин,- вылез из-за спины Саулира Мейвезерин-старший.- А можно я тоже крикну? Хочу крикнуть, что мой сын, будущий шут нашей земли, лучше всех и побил бы всех.
- Да делай, что хочешь. А может вернешь сына на турнир? Пусть бьется с этим сильным викингом Геннадимоном. Подумай, сколько мы золота доставим в казну? Я даже буду готов купить епископу Оскарию осла и лопату.
- Я подумаю, сир,- пропищал старый шут и вновь спрятался за спиной Рыжебородого.
- А теперь,- вытянулся Маурис,- убирайтесь. Не могу смотреть на ваши морды унылые. Все для вас ведь делаю. К богатству веду.
- А как же я?,-молвил Биллиун.- Я тоже хочу осла и лопату.
- Заслужи. Вызови на бой Геннадимона. И пропади. Пусть глашатаи устанут разносить вранье.
После этих слов замок опустел. Маурис отправился на ужин, прихватив с собой любимую собачку.
И вскоре наступила ночь в стране Пустозвонния.