Теннис. Галина Воскобоева: \"Федерация тенниса Казахстана сделала предложение, которое показалось мне интересным\"
Комментарии
Поделиться
В конце прошлого года Ксения Первак стала очередной российской теннисисткой, решивший выступать за Казахстан.
Галина Воскобоева, сделав это на несколько лет раньше, провела отличный сезон-2011 и готовится выступать на лондонской Олимпиаде. В разговоре с 27-летней теннисисткой Кирилл Благов узнал, обязательно ли для этого было менять гражданство, а также услышал занятные истории про подпольный турнир в Кривом Роге, соперниц в хиджабе и загадочные подарки на день рождения.
– Вопрос, который в последние дни интересует абсолютно всех, – как встретили Новый год?
– Так получилось, что в этот раз я пропустила и рождественские, и новогодние праздники. Мой самолет из Америки, где я готовилась к сезону, вылетал 24 декабря, дорога до Брисбена занимала в общей сложности около 30 часов, поэтому получилось, что с Рождеством я в прямом смысле пролетела. Основная сетка турнира в Брисбене стартовала уже первого января, поэтому встретить Новый год я тоже не могла – дело даже не в строгом режиме, а в том, что организм тогда еще не перестроился на новое время, и к девяти вечера я уже просто валилась с ног. Но вообще было видно, что главный праздник австралийцы уже отметили, так что я ничего особо и не потеряла.
– Почему решили тренироваться в Америке, а не в той же Австралии, чтобы потом не тратить столько времени на перелеты?
– К прошлому сезону я тоже готовилась в Америке, меня все устраивало, поэтому я решила ничего не менять, и полетела туда снова. Выбрала Флориду, потому что погодные условия там наиболее близки к австралийским, и к тому же там всегда много других теннисистов, поэтому, когда время доходит до спаррингов, найти партнера совсем не трудно.
– Из чего состоит подготовка к сезону, кроме спаррингов?
– Первые две недели мы с моим тренером Алиной Жидковой занимались в местной академии, больше всего времени уделяли общей физической подготовке, потом перешли на грунтовые корты, а затем уже на хард. За прошлый год Алина поняла, в чем мне нужно прибавлять, над какими ударами работать, и на тренировках я выполняла соответствующие упражнения. Это была даже не столько работа над ошибками, сколько улучшение отдельных элементов моей игры. А потом уже как раз начались спарринги, игра на счет.
– Больше всего вопросов в теннисе у меня вызывает роль тренера. Если в футболе все понятно, то в теннисе такое ощущение, что и сами игроки иногда даже не знают, чего хотят получить от этого человека. Чего хотите от тренера вы?
– Во-первых, тренер должен способствовать улучшению моей игры – то есть не только видеть, где прибавлять, но и понимать, как это сделать с максимальной эффективностью. Во-вторых, это психологическая сторона – я хочу, чтобы тренер умел настроить меня на матч. Здесь дело не столько даже в мотивации, сколько в формулировке задач, важно уметь из огромного потока мыслей в голове теннисиста перед игрой выдернуть самое важное, и объяснить, почему об остальном сейчас не стоит беспокоиться. В-третьих, – это если в идеале – хочется, чтобы тренер был просто человеком, который тебя чувствует. Чтобы понимал, что с тобой происходит в определенный момент, где лучше поднажать, а где, наоборот, дать больше покоя, оставить наедине с собой. Но это не универсальные правила: кому-то нужно одно, но не нужно другое, а кому-то нужно еще и третье. Так что все индивидуально – может, отсюда и идут все сложности, которые периодически переживают даже лучшие теннисисты.
– Помните, когда последний раз удавалось как следует отдохнуть от всего этого?
– После Кубка Кремля, у меня было несколько недель отдыха. В 2011 году я достаточно хорошо выступала на протяжении всего года, поэтому была возможность закончить раньше. Другие игроки, которые не были довольны своим рейтингом, продолжали играть на каких-то других турнирах. То есть это конкретно у меня, в прошлом году все так удачно сложилось, а вообще обычно все очень плотно, приходится где-то даже сокращать каникулы, чтобы хорошо подготовиться к новому сезону.
– То есть вы понимаете Маррея, который жаловался на насыщенность тура и предлагал его разгрузить?
– Еще одна-две свободные недельки, наверное, не помешали бы. Особенно если ты играешь без остановок, с января до итогового турнира.
– У вас недавно был день рождения. Как праздновали? Что вам подарили?
– Мы с моими подружками-теннисистками, которые тогда были в Америке, пошли в бразильский ресторан. Вкусно поели, хорошо пообщались, а потом начали смотреть подарки. Первый подарок, который я достала, был от Аллы Кудрявцевой. Красивая коробочка, я разворачиваю и вижу там что-то непонятное, какой-то треугольничек из металла. Девчонки притихли, пауза секунд двадцать, все друг на друга смотрят, но никто так и не решился спросить, что же это такое, пока Алла не подошла и не надела мне это на руку.
Оказалось, это украшение такое, в восточном стиле, которое нужно носить на кисти. Но сначала было очень смешно. Еще в твиттере одна девочка прислала мне открытку, на которой была огромная коробка конфет, и мне вдруг так этих конфет захотелось... И тут, на дне рождении, Саша Панова и ее сестра Ольга дарят мне большую коробку шоколадных конфет Godiva, моему восторгу не было предела, телепатия прям какая-то.
– До этого вы ходили на занятия танцами. Зачем?
– Просто захотелось. Я еще в прошлом году, когда также была в Америке, видела рекламу этой студии и уже тогда хотела взять несколько уроков, но тогда этим все и закончилось. А в этом году Кудрявцева написала в твиттере, что идет на танцы, и я ей сказала: Аллочка, жди меня, скоро присоединюсь. Алла серьезно взялась за дело, ходила два-три раза в неделю, а я так, несколько раз всего. Думала, это легко, но не учла, что сил на танцы нужно не так уж и немало, а после тренировок их практически не остается. Но вообще я очень рада, что в принципе пошла на эти занятия.
– Под какую музыку вы любите отплясывать, если куда-то идете?
– Под разную, единственное – не люблю, когда играет что-то однообразное, не знаю даже, как это назвать... Долбежка – это не мое, в общем, мне нравится что-то более мелодичное.
– Самое безумное место, где вам приходилось играть турнир?
– Индия очень своеобразна. Если матчи там проходят на открытых кортах, то люди просто забираются на деревья и смотрят игру оттуда. Еще запомнился прошлогодний Китай – обслуживающий персонал там совсем не говорит на английском, объяснять все приходилось буквально на пальцах. Как-то утром спустились на завтрак и увидели блюдо, состоящее из сырой рыбьей чешуи, и никто не мог объяснить, что это такое и как попало на стол. А на другом турнире завтрака, вообще, почему-то не было. Был только чай, но такой, что от него аж скулы сводило – хотя, казалось бы, где как не в Китае должен быть хороший чай. Но там что-то совсем туго было: корты в часе езды от отеля, матчи на улице, а температура – от 0 до 7 градусов. Но самый мой памятный турнир – еще из детства, когда я с бабушкой поехала в Кривой Рог. Это была зима, игры проходили в зале, и чтобы потренироваться, приходилось вставать в пять утра. Мало того, это все было еще и нелегально – бабушка договаривалась с дежурной, чтобы она открывала нам зал и включала свет. Из номера в зал мы шли с каким-то фонариком – в общем, подпольно все было.
– В Китае же еще твиттер и другие социальные сети заблокированы. Ломки во время турниров не было?
– Нет, неделю-то можно пережить, хотя понятно, что сейчас уже привыкаешь делиться со всеми своими новостями, фотографиями, и поначалу как-то непривычно. Куда больше меня беспокоит то, что в прошлом году на том же турнире в Пекине несколько игроков отравились и попали в больницу. Это куда печальнее, чем отсутствие твиттера.
– Не менее специфическая история – матч против сборной Ирана, теннисистки которой играли в хиджабах.
– Тогда нам сказали, что эта команда не выступала, если не ошибаюсь, 20 лет, и этот Кубок Федерации был для них первым после такого долгого перерыва. Конечно, это был совершенно не тот уровень, к которому все уже давно привыкли, там и игры-то особо не было. Но то, что у этих девушек есть возможность представлять свою страну, это уже хорошо. А их внешний вид меня нисколько не смущал. Я только волновалась за них, потому что тогда стояла 40-градусная жара, а они были с ног до головы закрыты плотной тканью. Все попросту могло закончиться тепловым ударом.
– Вы сами решаете, в чем выходить на корт?
– Да, я могу выбирать любое платье, которое мне понравится. Если платье удобное, но кажется мне слегка простоватым, я вполне могу придумать для него какие-нибудь дополнительные элементы, но без фанатизма, конечно.
– То есть, церемонии с вечерними платьями – это абсолютно про вас?
– Да, я очень это люблю. Больше всего запомнилось фэшн-шоу на Бали – все, кто там был, остались в полном восторге и теперь жалеют, что этого турнира больше нет. Там все действительно было очень красиво, а я еще и подружилась с дизайнером, который это шоу курировал, и он мне разрешил самой выбирать платья. Поэтому я приходила заранее, закрывалась в примерочной и выбирала самое красивое. Мне очень понравилось черное со шлейфом, все усыпанное цветами, а в каждом цветке – жемчужина. Так вот, он даже подарил мне это платье, оно сейчас висит у меня дома. Естественно, я до сих пор это помню. Сейчас интересное шоу делают в Канаде и Индии.
– Что произошло в 2008-м? Почему вы решились на смену гражданства?
– Федерация тенниса Казахстана сделала предложение, которое показалось мне интересным. Мы обсудили некоторые детали, и я согласилась. На самом деле тогда все это обсуждалось еще и с российской федерацией, поэтому какого-то скандала не было, никто косо на меня не смотрел и предательницей не называл. Все было по-дружески.
– Можете представить ситуацию, при которой подобная инициатива исходила бы от вас?
– Да нет, мне что-то сложно такое представить. Не знаю даже, были ли случаи, когда инициатива исходила от игрока. Понимаете, любая страна хочет, чтобы ее честь защищали свои теннисисты, и игроков из других стран никто с распростертыми объятиями особо и не ждет. Казахстан тоже не исключение, эта страна хочет, чтобы под ее флагом выступало как можно больше казахских теннисистов. Мы же в этом плане просто свежая струя, которая должна встряхнуть теннис в стране – чтобы у маленьких детей появились ориентиры, и они начинали к ним тянуться.
– Какие требования выдвинули в Казахстане?
– Я должна играть в Кубке Федерации, выступать в чемпионате Казахстана, ну и постоянно прогрессировать.
– Что-нибудь специфическое было? Выучить гимн или вступить в какую-нибудь политическую партию, например.
– Нет, ничего такого не было. Слова гимна я не знаю, но при этом узнаю, если он где-нибудь будет звучать.
– Еще один фактор в пользу смены гражданства – возможность сыграть на Олимпиаде, потому что от России туда пробиться очень сложно. Это действительно настолько важный для теннисиста турнир?
– Для меня это важное событие. На Олимпиаду действительно удается попасть не каждому, и иногда даже сильнейшие теннисисты остаются вне игры. Был ведь даже момент, когда Маша Шарапова не проходила. Хотя если сравнивать, то в других видах спорта Олимпийские игры – куда более важный турнир, чем у нас. В теннисе больше смотрят на достижения в туре, на то, сколько турниров Большого шлема ты выиграл, на каком месте в рейтинге идешь. Так что здесь многое зависит еще и от личных ориентиров и стремлений игрока.
– Ксения Первак общалась с вами, прежде чем принять гражданство Казахстана?
– Нет, я даже удивилась, когда первый раз услышала об этом. Мы как раз виделись в Брисбене, и сейчас она ждет окончательного решения ITF, там ведь не самая простая ситуация.
– Теннисисты часто жалуются на отсутствие поддержки со стороны федерации и государства. Не обидно, что в тех видах спорта, где такая поддержка есть, команды или спортсмены далеко не всегда добиваются каких-то выдающихся результатов?
– В прошлом году у меня была травма, и какое-то время я находилась в реабилитационном центре в Германии. Туда же прилетали и российские футболисты, мы общались, я спрашивала, как все устроено у них. Так вот, после этих разговоров я сделала вывод, что у ребят нет никакой головной боли. За них все сделают, все оплатят, от всего вылечат – остается только хорошо тренироваться и выходить на поле. Когда мы вместе занимались и выполняли какие-то упражнения на координацию, у меня это еще и лучше получалось, чем у них. Очень удивилась, особенно когда это были упражнения с мячом. Смотришь на футболистов и думаешь: да, ребята, как же вам повезло. Им же не о чем беспокоиться, у нас – сплошная нервотрепка.
Пройти путь от юниоров до взрослого тенниса очень тяжело – и без поддержки федерации сделать это практически невозможно. Я говорю об этом как человек, который был в такой ситуации. Помню, как в детстве, когда только начинала играть, у меня в записной книжке было 40 номеров таких же девчонок моего года рождения. Прошла пара лет, их число сократилось до 15, потом до пяти, а если сейчас смотреть на наш возраст, то во взрослый теннис вышли только Вера Звонарева и я. Два человека, хотя все могло быть лучше – талантливых и способных девочек рядом с нами было гораздо больше, но по каким-то причинам им не удалось пройти этот долгий путь и главная причина, конечно, финансовая. Родителям сложно тянуть своих детей, особенно тяжелым получается как раз период перехода во взрослый теннис, когда игрок должен сам все оплачивать, и где брать такие деньги – непонятно.
А ведь так происходит не только в теннисе, есть немало других видов спорта, где спортсменам приходится, наверное, еще даже тяжелее. Поэтому я и говорю обо всем этом – просто если молчать, ситуация и не изменится. Хотя опять же, только разговорами здесь не поможешь.
– За карьеру вы заработали 1,3 миллиона долларов. Эта сумма покрывает ваши затраты за все эти годы?
– Сложно сказать, раньше и не считала. Если брать с того момента, как в 5 с половиной лет я впервые взяла в руки теннисную ракетку, получается 22 года, если разделить эту сумму, получится примерно по 60 тысяч в год... Думаю, да. Понятно, что в профессиональном туре за год ты тратишь гораздо больше, чем 60 тысяч, но зато в детстве денег уходит меньше. Поэтому одно компенсирует другое, так что моих призовых должно хватить.
– В вашем профайле на сайте WTA в строке «резиденция» указана Астана. Это действительно так?
– Сейчас вообще непонятно, где находится моя резиденция, потому что я редко где надолго задерживаюсь. Бываю и в Москве, и в Астане, но больше всего времени разъезжаю по турнирам.
– Когда Астана сменится на какой-нибудь модный город вроде Монте-Карло или Сен-Тропе?
– Да вот пока что-то модничать особо не получается. Надеюсь, все впереди.
Все самое актуальное о спорте в вашем телефоне - подписывайтесь на наш Instagram!
Поделиться
В конце прошлого года Ксения Первак стала очередной российской теннисисткой, решивший выступать за Казахстан. Галина Воскобоева, сделав это на несколько лет раньше, провела отличный сезон-2011 и готовится выступать на лондонской Олимпиаде. В разговоре с 27-летней теннисисткой Кирилл Благов узнал, обязательно ли для этого было менять гражданство, а также услышал занятные истории про подпольный турнир в Кривом Роге, соперниц в хиджабе и загадочные подарки на день рождения.
– Вопрос, который в последние дни интересует абсолютно всех, – как встретили Новый год?
– Так получилось, что в этот раз я пропустила и рождественские, и новогодние праздники. Мой самолет из Америки, где я готовилась к сезону, вылетал 24 декабря, дорога до Брисбена занимала в общей сложности около 30 часов, поэтому получилось, что с Рождеством я в прямом смысле пролетела. Основная сетка турнира в Брисбене стартовала уже первого января, поэтому встретить Новый год я тоже не могла – дело даже не в строгом режиме, а в том, что организм тогда еще не перестроился на новое время, и к девяти вечера я уже просто валилась с ног. Но вообще было видно, что главный праздник австралийцы уже отметили, так что я ничего особо и не потеряла.
– Почему решили тренироваться в Америке, а не в той же Австралии, чтобы потом не тратить столько времени на перелеты?
– К прошлому сезону я тоже готовилась в Америке, меня все устраивало, поэтому я решила ничего не менять, и полетела туда снова. Выбрала Флориду, потому что погодные условия там наиболее близки к австралийским, и к тому же там всегда много других теннисистов, поэтому, когда время доходит до спаррингов, найти партнера совсем не трудно.
– Из чего состоит подготовка к сезону, кроме спаррингов?
– Первые две недели мы с моим тренером Алиной Жидковой занимались в местной академии, больше всего времени уделяли общей физической подготовке, потом перешли на грунтовые корты, а затем уже на хард. За прошлый год Алина поняла, в чем мне нужно прибавлять, над какими ударами работать, и на тренировках я выполняла соответствующие упражнения. Это была даже не столько работа над ошибками, сколько улучшение отдельных элементов моей игры. А потом уже как раз начались спарринги, игра на счет.
– Больше всего вопросов в теннисе у меня вызывает роль тренера. Если в футболе все понятно, то в теннисе такое ощущение, что и сами игроки иногда даже не знают, чего хотят получить от этого человека. Чего хотите от тренера вы?
– Во-первых, тренер должен способствовать улучшению моей игры – то есть не только видеть, где прибавлять, но и понимать, как это сделать с максимальной эффективностью. Во-вторых, это психологическая сторона – я хочу, чтобы тренер умел настроить меня на матч. Здесь дело не столько даже в мотивации, сколько в формулировке задач, важно уметь из огромного потока мыслей в голове теннисиста перед игрой выдернуть самое важное, и объяснить, почему об остальном сейчас не стоит беспокоиться. В-третьих, – это если в идеале – хочется, чтобы тренер был просто человеком, который тебя чувствует. Чтобы понимал, что с тобой происходит в определенный момент, где лучше поднажать, а где, наоборот, дать больше покоя, оставить наедине с собой. Но это не универсальные правила: кому-то нужно одно, но не нужно другое, а кому-то нужно еще и третье. Так что все индивидуально – может, отсюда и идут все сложности, которые периодически переживают даже лучшие теннисисты.
– Помните, когда последний раз удавалось как следует отдохнуть от всего этого?
– После Кубка Кремля, у меня было несколько недель отдыха. В 2011 году я достаточно хорошо выступала на протяжении всего года, поэтому была возможность закончить раньше. Другие игроки, которые не были довольны своим рейтингом, продолжали играть на каких-то других турнирах. То есть это конкретно у меня, в прошлом году все так удачно сложилось, а вообще обычно все очень плотно, приходится где-то даже сокращать каникулы, чтобы хорошо подготовиться к новому сезону.
– То есть вы понимаете Маррея, который жаловался на насыщенность тура и предлагал его разгрузить?
– Еще одна-две свободные недельки, наверное, не помешали бы. Особенно если ты играешь без остановок, с января до итогового турнира.
– У вас недавно был день рождения. Как праздновали? Что вам подарили?
– Мы с моими подружками-теннисистками, которые тогда были в Америке, пошли в бразильский ресторан. Вкусно поели, хорошо пообщались, а потом начали смотреть подарки. Первый подарок, который я достала, был от Аллы Кудрявцевой. Красивая коробочка, я разворачиваю и вижу там что-то непонятное, какой-то треугольничек из металла. Девчонки притихли, пауза секунд двадцать, все друг на друга смотрят, но никто так и не решился спросить, что же это такое, пока Алла не подошла и не надела мне это на руку.
Оказалось, это украшение такое, в восточном стиле, которое нужно носить на кисти. Но сначала было очень смешно. Еще в твиттере одна девочка прислала мне открытку, на которой была огромная коробка конфет, и мне вдруг так этих конфет захотелось... И тут, на дне рождении, Саша Панова и ее сестра Ольга дарят мне большую коробку шоколадных конфет Godiva, моему восторгу не было предела, телепатия прям какая-то.
– До этого вы ходили на занятия танцами. Зачем?
– Просто захотелось. Я еще в прошлом году, когда также была в Америке, видела рекламу этой студии и уже тогда хотела взять несколько уроков, но тогда этим все и закончилось. А в этом году Кудрявцева написала в твиттере, что идет на танцы, и я ей сказала: Аллочка, жди меня, скоро присоединюсь. Алла серьезно взялась за дело, ходила два-три раза в неделю, а я так, несколько раз всего. Думала, это легко, но не учла, что сил на танцы нужно не так уж и немало, а после тренировок их практически не остается. Но вообще я очень рада, что в принципе пошла на эти занятия.
– Под какую музыку вы любите отплясывать, если куда-то идете?
– Под разную, единственное – не люблю, когда играет что-то однообразное, не знаю даже, как это назвать... Долбежка – это не мое, в общем, мне нравится что-то более мелодичное.
– Самое безумное место, где вам приходилось играть турнир?
– Индия очень своеобразна. Если матчи там проходят на открытых кортах, то люди просто забираются на деревья и смотрят игру оттуда. Еще запомнился прошлогодний Китай – обслуживающий персонал там совсем не говорит на английском, объяснять все приходилось буквально на пальцах. Как-то утром спустились на завтрак и увидели блюдо, состоящее из сырой рыбьей чешуи, и никто не мог объяснить, что это такое и как попало на стол. А на другом турнире завтрака, вообще, почему-то не было. Был только чай, но такой, что от него аж скулы сводило – хотя, казалось бы, где как не в Китае должен быть хороший чай. Но там что-то совсем туго было: корты в часе езды от отеля, матчи на улице, а температура – от 0 до 7 градусов. Но самый мой памятный турнир – еще из детства, когда я с бабушкой поехала в Кривой Рог. Это была зима, игры проходили в зале, и чтобы потренироваться, приходилось вставать в пять утра. Мало того, это все было еще и нелегально – бабушка договаривалась с дежурной, чтобы она открывала нам зал и включала свет. Из номера в зал мы шли с каким-то фонариком – в общем, подпольно все было.
– В Китае же еще твиттер и другие социальные сети заблокированы. Ломки во время турниров не было?
– Нет, неделю-то можно пережить, хотя понятно, что сейчас уже привыкаешь делиться со всеми своими новостями, фотографиями, и поначалу как-то непривычно. Куда больше меня беспокоит то, что в прошлом году на том же турнире в Пекине несколько игроков отравились и попали в больницу. Это куда печальнее, чем отсутствие твиттера.
– Не менее специфическая история – матч против сборной Ирана, теннисистки которой играли в хиджабах.
– Тогда нам сказали, что эта команда не выступала, если не ошибаюсь, 20 лет, и этот Кубок Федерации был для них первым после такого долгого перерыва. Конечно, это был совершенно не тот уровень, к которому все уже давно привыкли, там и игры-то особо не было. Но то, что у этих девушек есть возможность представлять свою страну, это уже хорошо. А их внешний вид меня нисколько не смущал. Я только волновалась за них, потому что тогда стояла 40-градусная жара, а они были с ног до головы закрыты плотной тканью. Все попросту могло закончиться тепловым ударом.
– Вы сами решаете, в чем выходить на корт?
– Да, я могу выбирать любое платье, которое мне понравится. Если платье удобное, но кажется мне слегка простоватым, я вполне могу придумать для него какие-нибудь дополнительные элементы, но без фанатизма, конечно.
– То есть, церемонии с вечерними платьями – это абсолютно про вас?
– Да, я очень это люблю. Больше всего запомнилось фэшн-шоу на Бали – все, кто там был, остались в полном восторге и теперь жалеют, что этого турнира больше нет. Там все действительно было очень красиво, а я еще и подружилась с дизайнером, который это шоу курировал, и он мне разрешил самой выбирать платья. Поэтому я приходила заранее, закрывалась в примерочной и выбирала самое красивое. Мне очень понравилось черное со шлейфом, все усыпанное цветами, а в каждом цветке – жемчужина. Так вот, он даже подарил мне это платье, оно сейчас висит у меня дома. Естественно, я до сих пор это помню. Сейчас интересное шоу делают в Канаде и Индии.
– Что произошло в 2008-м? Почему вы решились на смену гражданства?
– Федерация тенниса Казахстана сделала предложение, которое показалось мне интересным. Мы обсудили некоторые детали, и я согласилась. На самом деле тогда все это обсуждалось еще и с российской федерацией, поэтому какого-то скандала не было, никто косо на меня не смотрел и предательницей не называл. Все было по-дружески.
– Можете представить ситуацию, при которой подобная инициатива исходила бы от вас?
– Да нет, мне что-то сложно такое представить. Не знаю даже, были ли случаи, когда инициатива исходила от игрока. Понимаете, любая страна хочет, чтобы ее честь защищали свои теннисисты, и игроков из других стран никто с распростертыми объятиями особо и не ждет. Казахстан тоже не исключение, эта страна хочет, чтобы под ее флагом выступало как можно больше казахских теннисистов. Мы же в этом плане просто свежая струя, которая должна встряхнуть теннис в стране – чтобы у маленьких детей появились ориентиры, и они начинали к ним тянуться.
– Какие требования выдвинули в Казахстане?
– Я должна играть в Кубке Федерации, выступать в чемпионате Казахстана, ну и постоянно прогрессировать.
– Что-нибудь специфическое было? Выучить гимн или вступить в какую-нибудь политическую партию, например.
– Нет, ничего такого не было. Слова гимна я не знаю, но при этом узнаю, если он где-нибудь будет звучать.
– Еще один фактор в пользу смены гражданства – возможность сыграть на Олимпиаде, потому что от России туда пробиться очень сложно. Это действительно настолько важный для теннисиста турнир?
– Для меня это важное событие. На Олимпиаду действительно удается попасть не каждому, и иногда даже сильнейшие теннисисты остаются вне игры. Был ведь даже момент, когда Маша Шарапова не проходила. Хотя если сравнивать, то в других видах спорта Олимпийские игры – куда более важный турнир, чем у нас. В теннисе больше смотрят на достижения в туре, на то, сколько турниров Большого шлема ты выиграл, на каком месте в рейтинге идешь. Так что здесь многое зависит еще и от личных ориентиров и стремлений игрока.
– Ксения Первак общалась с вами, прежде чем принять гражданство Казахстана?
– Нет, я даже удивилась, когда первый раз услышала об этом. Мы как раз виделись в Брисбене, и сейчас она ждет окончательного решения ITF, там ведь не самая простая ситуация.
– Теннисисты часто жалуются на отсутствие поддержки со стороны федерации и государства. Не обидно, что в тех видах спорта, где такая поддержка есть, команды или спортсмены далеко не всегда добиваются каких-то выдающихся результатов?
– В прошлом году у меня была травма, и какое-то время я находилась в реабилитационном центре в Германии. Туда же прилетали и российские футболисты, мы общались, я спрашивала, как все устроено у них. Так вот, после этих разговоров я сделала вывод, что у ребят нет никакой головной боли. За них все сделают, все оплатят, от всего вылечат – остается только хорошо тренироваться и выходить на поле. Когда мы вместе занимались и выполняли какие-то упражнения на координацию, у меня это еще и лучше получалось, чем у них. Очень удивилась, особенно когда это были упражнения с мячом. Смотришь на футболистов и думаешь: да, ребята, как же вам повезло. Им же не о чем беспокоиться, у нас – сплошная нервотрепка.
Пройти путь от юниоров до взрослого тенниса очень тяжело – и без поддержки федерации сделать это практически невозможно. Я говорю об этом как человек, который был в такой ситуации. Помню, как в детстве, когда только начинала играть, у меня в записной книжке было 40 номеров таких же девчонок моего года рождения. Прошла пара лет, их число сократилось до 15, потом до пяти, а если сейчас смотреть на наш возраст, то во взрослый теннис вышли только Вера Звонарева и я. Два человека, хотя все могло быть лучше – талантливых и способных девочек рядом с нами было гораздо больше, но по каким-то причинам им не удалось пройти этот долгий путь и главная причина, конечно, финансовая. Родителям сложно тянуть своих детей, особенно тяжелым получается как раз период перехода во взрослый теннис, когда игрок должен сам все оплачивать, и где брать такие деньги – непонятно.
А ведь так происходит не только в теннисе, есть немало других видов спорта, где спортсменам приходится, наверное, еще даже тяжелее. Поэтому я и говорю обо всем этом – просто если молчать, ситуация и не изменится. Хотя опять же, только разговорами здесь не поможешь.
– За карьеру вы заработали 1,3 миллиона долларов. Эта сумма покрывает ваши затраты за все эти годы?
– Сложно сказать, раньше и не считала. Если брать с того момента, как в 5 с половиной лет я впервые взяла в руки теннисную ракетку, получается 22 года, если разделить эту сумму, получится примерно по 60 тысяч в год... Думаю, да. Понятно, что в профессиональном туре за год ты тратишь гораздо больше, чем 60 тысяч, но зато в детстве денег уходит меньше. Поэтому одно компенсирует другое, так что моих призовых должно хватить.
– В вашем профайле на сайте WTA в строке «резиденция» указана Астана. Это действительно так?
– Сейчас вообще непонятно, где находится моя резиденция, потому что я редко где надолго задерживаюсь. Бываю и в Москве, и в Астане, но больше всего времени разъезжаю по турнирам.
– Когда Астана сменится на какой-нибудь модный город вроде Монте-Карло или Сен-Тропе?
– Да вот пока что-то модничать особо не получается. Надеюсь, все впереди.
Все самое актуальное о спорте в вашем телефоне - подписывайтесь на наш Instagram!
Реклама